Предлагаем нашим читателям познакомится с одним из уникальных исследовательских проектов, организуемых на Богословском факультете ПСТГУ: исследованием бюджета времени священника в современных отечественных реалиях. Не секрет, что плотный график и ненормированный «рабочий день» - это повседневная реальность для значительного количества наших священнослужителей. Но до сих пор отечественные исследователи не ставили перед собой задачи определить, а на что, собственно, уходит пресловутое «рабочее время» священника. О целях проводимого исследования нам согласилась рассказать одна из участниц проекта - Татьяна Михайловна Крихтова.

Татьяна Михайловна, Вы сейчас работаете над проектом по бюджету времени священника. Скажите, как возникла идея подобного исследования и в чем суть этого проекта?

Идея была не моя. Я работаю здесь с сентября, и при трудоустройстве мне уже выдали это задание. Насколько я понимаю, идея исследования о том, кто такой священник, каковы его функции, зачем он нужен, что он делает, возникла очень давно: отец Николай Емельянов активно разрабатывал этот вопрос. Выполнялся анализ записей в приходских журналах, но быстро выяснилось, что этого мало, потому что в журналы записывают только то, что происходит в самом храме, в рамках так называемого общественного богослужения или тех треб, которые совершаются на территории храма (крещения, венчания и т.п.), а чем священник занимается за пределами храма – это, как правило, нигде, никак не фиксируется. Так появилась идея применить к нашему исследовательскому полю метод из маркетинга, когда эксперты ходят за неким специалистом постоянно и фиксируют, на что реально уходит его рабочее время. Насколько мне известно, этот метод к исследованию служения священника применяется впервые.

В маркетинге цель подобных исследований сугубо практическая – повысить продуктивность работы данного специалиста или группы специалистов…

У нас, на самом деле, такая же цель.

Одна из наших гипотез – она пока что подтверждается – заключалась в том, что священники значительную часть времени занимаются не тем, чему их учили в духовных учебных заведениях.

Их, например, не учат делать ремонт, не учат организовывать массовые мероприятия, не учат вести делопроизводство. Возможно, одним из результатов нашего проекта будет записка, в которой будет рекомендовано ввести в образовательные программы духовных учебных заведений некоторое количество новых учебных дисциплин в дополнение к чисто богословским предметам. Потому, что многие священники признают, что им таких учебных курсов не хватает.

Здесь вам могут возразить, что в современных образовательных реалиях введение новых курсов предполагает сокращение старых курсов. В итоге у нас получится, что священник готовится к выполнению некоторых функций за счет урезания фундаментальной богословской подготовки, поскольку некоторое количество часов придется выкраивать.

Все-таки и сейчас будущие священники занимаются не только фундаментальной богословской подготовкой. Мы совсем не говорим, что нужно отменить фундаментальную богословскую подготовку: возможно, стоит пересмотреть то, чему они обучаются помимо богословской подготовки.

Как конкретно сейчас реализуется Ваше исследование? Ведь здесь довольно трудно сделать сколь-либо репрезентативную выборку. Одно дело – сельский священник, другое дело – городской. Один из наших недавних собеседников (надеюсь, что вскоре интервью с ним станет доступно нашим читателям) – епископ Касимовский Дионисий – обращал на это внимание.

Мы понимаем эти сложности. У нас запланированы 25 полевых исследований, к настоящему моменту проведено 12. Мы придумали выборку, которая называется «фрактальной». Мы не можем опросить всех священников России – всех возрастов и по всем городам, но мы охватываем каждый макрорегион – федеральный округ. В каждом макрорегионе мы пытаемся работать с одним священником из сельской местности и одним из города. Помимо этого, в наших критериях есть такой показатель, как «роль»: «священник в больнице», «священник в школе», «священник в монастыре». Мы сами составили список таких ролей. Хотя «роль» – это тоже неоднозначный фактор, который может определяться как местом, где священник служит, так и его обязанностями. Даже обычные приходские священники очень разные. Кто-то в основном исполняет требы, кто-то очень плотно занимается организацией общины, проведением мероприятий. За неделю общения со священником его роль становится более или менее видна. Мы хотим охватить максимальный список ролей и все регионы нашей страны:

в начале мая мы едем на Северо-Запад, потом у нас будет Сибирь и Урал, один человек поедет на Дальний Восток и в Поволжье, а на юге, в Москве, Подмосковье и в центральном регионе мы уже были.

Первые семь священников, участвовавшие в исследовании, молодые, но потом мы поняли, что это не очень хорошо, и стали искать священника среднего возраста, потому что, очевидно, возраст и срок хиротонии оказывают своё влияние.

Одна из демаркаций , которые вы проводите, – это требоисполнение и душепопечение. Но ведь возможны смешанные ситуации, скажем, священник освящает квартиру. При этом на сам чин освящения уходит минут 20, и еще минут 20 до или после этого он беседует с людьми, которые его пригласили. Формально все это происходит в рамках требоисполнения, но в реальности эта треба может иметь явно душепопечительский характер.

Об этом собственно мы и пишем. Уже после второго священника стало ясно, что никакого четкого разграничения здесь быть не может. Все священники, когда мы их об этом спрашиваем в интервью, под душепопечением понимают разное, поэтому невозможно провести четкую демаркацию. Душепопечение – это скорее то, чем хороший священник пытается заниматься постоянно, а требоисполнение – один из способов душепопечения.

Тогда мы возвращаемся к вопросу, о котором уже говорили. Одним из результатов Вашей деятельности станут рекомендации о внесении корректив в систему духовного образования, исходя из того факта, что большое количество священников значительное время занимаются не тем, чему их учили в духовной школе. При этом тот факт, что основная функция священника – пастырство, душепопечение, особых сомнений не вызывает. Хорошо ли, что пастырь в своей практической деятельности вынужден помимо этого заниматься массой других вещей, отвлекающих его от непосредственного призвания? Не есть ли подобное положение вещей лишь эпизод, связанный со специфическим положением Церкви в современной России? Иначе говоря: священник как организатор строительства храма сейчас актуален, но рано или поздно количество храмов, я надеюсь, будет таким, при котором строительные работы станут лишь эпизодом в жизни священников. Стоит ли менять образовательные программы ради столь эпизодической потребности?

Я не говорю, что нужно учить священников строительству. Но есть иные примеры: скажем, одному священнику нужно подготовить отчет по конкретному направлению работы за определенный период – он в своем благочинии отвечает за это направление. Он занимается тем, что звонит всем священникам благочиния и просит их отчитаться по указанному направлению, тратя на это весь день. Хотя очевидно, что этот вопрос можно решить значительно проще: хотя бы посредством электронной переписки. Вместо того чтобы весь день звонить по телефону, слушать отчеты и записывать их, нужно организовать какую-нибудь группу в электронной почте или в социальной сети, в рамках которой все священники могли бы предоставить необходимые данные. При этом у священника было бы больше времени для душепопечения.

Вам возразят, что современные коммуникации в России не всегда обеспечивают постоянный доступ в интернет указанным священникам. Помимо этого, насколько сами священники умеют пользоваться этими технологиями, да и хотят ли ими пользоваться?

Я пока еще не встречала ни одного священника, у которого бы не было регулярного доступа в интернет. Что же касается второго вопроса, то мне кажется, что умение использовать современные средства коммуникации – это обязательный навык для всех, кто что-то делает в современном мире. Конечно, возможно, что кому-то это не надо, но все же мы все сейчас умеем говорить по телефону, а еще век назад люди жили без него. Когда-то люди не умели индекс писать, но потом ведь научились. У нас в университете был предмет «Базовая информатика» для гуманитариев. Его наличие не ухудшило наше основное образование (историков, филологов). Просто мы освоили набор современных эффективных инструменты для работы. Также есть аналогичные дисциплины, которые связаны с организацией труда, тот же тайм-менеджмент.

Обычно предполагается, что для организации правильного личного тайм-менеджмента необходимо сократить количество непредсказуемых факторов. А у священников таких факторов довольно много. Он не может заранее сказать, например, не обратится ли к нему вот сейчас по пути от алтаря к машине кто-нибудь из прихожан со срочной проблемой, на которую ему придется потратить минимум час времени, из-за чего его замечательно распланированный день может в итоге пойти наперекосяк. И при этом у меня язык не поворачивается обвинять священника в том, что он опоздал на запланированную встречу, потому что он занимается в этот момент проблемой, которая действительно требует безотлагательных действий.

Вот именно поэтому
мы не говорим, что священникам подходят какие-то общие рецепты, которые можно автоматически перенести из сферы маркетинга. Конечно, все проблемы не будут решены никогда, но тем не менее решать их нужно.

Описанные Вами ситуации возникают не только у священников. Мы и хотим понять, можно ли решить со священником такие вопросы. То, что рабочий день священника отличается от рабочего дня всех остальных людей, нам было очевидно с самого начала.

Применим ли к священнослужению сам термин «рабочий день»? Упомянутый мною ранее епископ Дионисий говорит, что духовная катастрофа у пастырей начинается с того, что они воспринимают свое священнослужение как работу: «У меня с восьми утра до шести вечера – рабочий день, я отслужил, из храма уехал, после этого я могу телефон отключить, потому что имею право отдохнуть, мой рабочий день закончился».

Для нас это, во многом, технический термин. У тех священников, которых я встречала, есть разные мнения на этот счет. Были и такие, как Вы описали, а встречались и те, кто постоянно был «на посту». Общий портрет составить не получится.

А насколько доступна Вам в ходе данного исследования такая тонкая материя, как финансы священника и финансы храма? В наших реалиях это достаточно закрытая сфера…

Действительно, этих вопросов стараются избегать, но нам все-равно что-то удается увидеть. Когда ты находишься рядом со священником, он так или иначе говорит про деньги, про какие-то зарплаты. Так что все-таки удается кое-что «подсмотреть».

И вновь возникает вопрос репрезентативности…

Мы не претендуем на то, чтобы делать полный обзор темы «Священник и деньги», но насколько финансовые вопросы касаются данного священника, так или иначе можно сказать. Есть ведь и такие священники, которых эта сфера вообще не затрагивает. Например, священник служит в женском монастыре, он туда приходит для совершения богослужений, а монастырские финансы его не касаются. А кто-то служит в больнице и ему постоянно пациенты, которых он исповедует и причащает, жертвуют деньги, а равным образом ему жертвуют и люди на приходе, и он постоянно этими деньгами распоряжается. У меня на глазах некий священник исповедовал бабушек, которые ему что-то пожертвовали. Священник вернулся в храм, отдал эти деньги девочке за свечным ящиком, чтобы она пошла и купила еды к трапезе. И было видно, что такие пожертвования составляют значительную часть его собственного бюджета и бюджета его храма.

Еще одна напрашивающаяся корреляция – это зависимость различных аспектов жизни священника от его семейного положения.

Пока у нас все священники были женаты. Семейное положение на самом деле очень сильно связано с возрастом. У всех священников, с которыми мы успели пообщаться, есть маленькие дети. Конечно, забота о них отнимала много времени. Есть такая фраза «человек проводил время с семьей», но это время с семьёй невозможно четко разложить на составляющие. Трудно конкретно определить, что именно человек делает в это время. Один из священников, с которыми я общалась, было уже 60 лет: у него две взрослые дочери и нет внуков. И часть сил, которые он мог бы тратить на своих детей и внуков, он тратит на общение с детьми на приходе, в школе, в детском саду. Это часть его служения. Он хочет тратить на это свои силы. Он приезжает в школу, чтобы посмотреть детский спектакль, поговорить с детьми – для него это очень важно. Хорошо.

Скажите, как бы Вы сформулировали конечную цель вашего исследования, с учетом ограничений, о которых мы с вами уже говорили? Все-таки 25 священников – это не вполне репрезентативная выборка, но тем не менее она может задать некий определенный качественный вектор для дальнейшей работы…

Так получилось, что мы все время говорили про рекомендации для Учебного комитета. Я вообще не считаю эти рекомендации главной своей целью. Потому что я все-таки исследователь, а не чиновник. Знаете, в последнем полевом исследовании местные священники почему-то считали, что я приехала не исследовать их жизнь, а оценивать. Они относились ко мне, как к проверочной комиссии. Но я исследователь, а не проверяющий, и для меня гораздо важнее понять, почему дала обстоят так, а не иначе. Почему люди, которые становятся священниками, берут на себя ответственность, почему они такие? Почему Церковь функционирует так? Возможные рекомендации по внесению изменений в образовательный процесс – это, скорее, побочный продукт нашей работы. Мы просто хотим сделать что-то хорошее...

Когда планируется завершить данный исследовательский проект?

Мы надеемся завершить полевые исследования к середине июня. Еще пара месяцев уйдет на обработку данных. Надеюсь, к концу лета статьи по итогам исследования уже будут готовы.

А как в дальнейшем планируется развивать это направление исследований?

Например, две недели назад мы наблюдали, как проходит исповедь в разных храмах Москвы. Было задействовано 50 человек, которые считали, сколько длится в среднем исповедь и сколько людей исповедуется у одного священника.

Сейчас мы только начали анализировать эти материалы. Мы понимаем, что не сможем охватить все сферы служения всех священников, но мы можем посмотреть, как какое-то одно действие выполняется некоторым количеством священников. Мы отмечали возраст и опыт служения в священном сане у этих пастырей, особенности храма, в котором они служат, другие значимые факторы. Вероятно, мы также будем использовать результаты проекта наших коллег «Великая суббота».

Спасибо огромное за время, которое Вы нам уделили, и успехов Вам в ваших исследованиях. В самом деле, темы, которыми Вы занимаетесь, уникальны для нашего религиоведения, и они представляют интерес как для религиоведов, так и для богословов. С нетерпением ждем результатов!

Спасибо, будем стараться!